И.Сайдаев: УБРАТЬ СВИДЕТЕЛЯ

Книга о «времени, когда друзья становятся врагами, а враги – друзьями»
ПРЕДИСЛОВИЕ
Воспоминания и выводы «благоразумного разбойника»
Ислам Сайдаев
У всех, кто открывает эту книгу, просто захватывает дух. Оторваться невозможно, и другой реакции встречать не приходилось. Прежде всего, это уникальный исторический документ. Автор подробно рассказывает, как грузинские власти и спецслужбы, причем задолго до прихода к власти одиозного Михаила Саакашвили, сотрудничали с ичкерийскими  боевиками и исламскими террористами всех мастей в организации и проведении спецопераций против России и Абхазии. Среди них – взрывы домов в Москве членами «карачаевского джамаата» в 1999 году, рейд Гелаева в Кодорское ущелье (2001), «Норд-Ост» (2002) и создание «Имарата Кавказ» (2007). Каждая тема раскрывается в отдельной главе.
Ценность книги, прежде всего, в огромном количестве информации, дающейся из первых рук. Автор называет адреса, пароли, явки, должности, звания, бесконечные факты, факты, факты – все, что так радует сердце любого историка и политолога-прагматика. Еще бы ему их не знать: Ислам Сайдаев — не просто наблюдатель, но в недавнем прошлом активный участник описываемых событий. Он — актор, а не объект новейшей истории российско-грузинских отношений. Неудивительно, что у Ислама получилась очень энергичная книга. «Мы громко смеялись, предчувствуя великую битву, смотря друг другу в глаза и прекрасно  осознавая, что скоро многих из нас может и не остаться  в живых», — описывает он одну из тбилисских ночей августовской войны 2008 года.
Сайдаев приводит такое количество подробностей различных грузинских спецопераций против России, что противная сторона вряд ли сможет что-либо на это возразить. С первых же страниц на читателя обрушиваются десятки печально знакомых имен – от Вахи Арсанова и Нино Бурджанадзе до Нодара Натадзе и Ибрагима Яганова.
«Ни один чеченский беженец или член НВФ (незаконных вооруженных формирований) не находился на территории Грузии без ведома властей этой страны», — постулирует автор книги, перечисляя наиболее заметных. Среди них — официальные представители «всех наших полевых командиров», включая Шамиля Басаева, и многочисленные арабские наемники. В конце девяностых — начале двухтысячных чеченские боевики обладали силами, позволявшими им оказывать реальное влияние на внутриполитическую жизнь в Грузии. Условием неучастия в ней чеченцев стала полная и безоговорочная поддержка Тбилиси всех операций, проводимых ими против России.
Однако столь «тесные партнерские отношения» вовсе не мешали грузинским спецслужбам при случае «приторговывать» международными террористами, переправляя их за немалую мзду (автор называет расценки) в безопасный Баку — например, в преддверие «контртеррористической» операции в Панкиси в 2002 году, целью которой была вовсе не борьба с терроризмом, а введение американских войск в Грузию. Если же более выгодной выглядела передача экстремистов России или Западу, то происходило именно это. Не случайно Ислам Сайдаев постоянно упоминает о коварстве и вероломстве грузинских силовиков.
Немалый интерес представляет рассказ о грузинских попытках политизации т.н. «черкесского» вопроса, начавшихся не три-пять, а как минимум двенадцать лет назад, о работе с черкесской диаспорой по абхазской проблематике. Рассказывается и об августовской войне, и о Лопотской спецоперации – не первой в ряду аналогичных антироссийских провокаций грузин.
В книге Сайдаева вообще много свидетельств того, что Тбилиси – разумеется, в тесном сотрудничестве с западными, прежде всего, американским кураторами – еще при Шеварднадзе вынашивал задумки объединения сепаратистских и исламистских проектов на Кавказе и будирования «черкесского» вопроса. Все они получили полномасштабное развитие уже в годы правления Саакашвили, что доказывает преемственность как грузинской власти (включая и правительство Иванишвили), так и иностранного кураторства над ней.
Автор рассказывает о тбилисских планах «возвращения» Абхазии чеченскими руками, о роли грузинских спецслужб в превращении Панкисского ущелья в базу международных террористов, о поставках боевикам гуманитарных – и отнюдь не только гуманитарных – грузов с Запада и из-за океана. «Пакистанец Али, организовывавший поставку из США этих грузов под видом гуманитарной помощи, на самом деле был гражданином Великобритании и являлся штатным агентом английской разведки МИ-6», — все подробности не перескажешь, книгу нужно просто прочитать.
«Мой опыт общения с «заокеанскими партнерами» показал, что именно Россия, а не Америка является истинным союзником мусульман, а самое главное, что чеченцы никому больше не нужны, кроме России», – таков вывод Ислама Сайдаева. Сделав его, он изменил свою жизнь и вернулся в Россию. Через несколько лет тем же путем проследовал и один из героев книги Хизри Алдамов. Свидетельства таких людей, непосредственно участвовавших в информационной войне против России, на собственном опыте убедившихся в лживости и коварстве грузинских властей и западных «союзников» и в результате пересмотревших свои взгляды, стоят тысяч страниц болтологии «политологов», знающих Чечню, Грузию и Россию только по экрану монитора. А поскольку планы окончательного вытеснения России с Кавказа отнюдь не сданы в утиль, книга Ислама Сайдаева о том, что на самом деле происходит в регионе, будет интересна и полезна не только специалистам, но и всем патриотам нашей Родины.
Яна Амелина, начальник сектора кавказских исследований Российского института стратегических исследований
«Клянусь говорить правду и ничего кроме правды, и да поможет мне БОГ!»
Вступление
В этой скромной работе я хочу поведать читателю, о том, как складывалась моя судьба в период с 1999 по 2011 годы, когда Чеченская Республика была объята пламенем войны, разожженной международным терроризмом, поддерживаемой некоторыми западными странами вкупе с «пятой колонной», осевшей на разных уровнях Российской политической элиты. В то время, когда  враги России  уничтожали  нашу  страну, ввергнув ее  народы в братоубийственную войну, судьба (Бог) забросила меня в соседнюю Грузию, где я стал невольным свидетелем того, как с ее территории велась работа по уничтожению  Российского государства.
В ноябре 1999 года самопровозглашенная Чеченская Республика Ичкерия (сокращенно – ЧРИ)[1] стояла на пороге новой войны с Россией. По сути, это была гражданская война, развязанная идеологами развала Советского Союза, начавшаяся в 1994 году и продолжавшаяся вплоть до отмены контртеррористической операции в 2009 году.
Назревал новый виток военной кампании. За годы правления Дудаева, Яндарбиева и Масхадова, взращенный на идеях свободы и независимости, я, как и большинство сынов чеченского народа, готовился к мобилизации на борьбу с «агрессором», каковым мы считали Российскую Федерацию.
Я стоял перед выбором: «продать корову», как завещал нам Джохар Дудаев, и купить АК-47, тем самым сменив свое перо на более грозное оружие, или же продолжить свою прежнюю деятельность, но уже за пределами Чечни. Надо сказать, что второе мне было больше по нраву, так как к началу 1999 года я уже понимал всю утопичность поставленной перед нами цели и неспособность наших руководителей даже на пядь приблизиться к этой  цели. Но уйти, бросив все и всех: своих родных, друзей и свою родину, я не мог. Не покладая рук,  днями и ночами, я со своими товарищами предпринимал титанические усилия, чтобы не допустить развития событий, которые произошли в августе 1999 года, после вторжения отрядов Шамиля Басаева и Хаттаба в Дагестан. Но все было тщетно. На дворе был октябрь 1999 года,  я должен был сделать свой выбор. Однако вышло так, что решение пришло само собой, а точнее говоря – за меня все решили наверху.
Экс-президент Чеченской Республики Ичкерия Зелимхан Яндарбиев, с которым мы давно были знакомы, прислал «хабар» (весть), что эта война будет более затяжная, чем предыдущая, а это означало, что  следует найти поддержку у соседей и срочно наладить каналы информационной поддержки «чеченского сопротивления», рассчитанные  на мировую аудиторию. Сделать это возможно было, только организовав базы в соседних регионах, неподконтрольных России. В общем, следовало немедленно выезжать в Азербайджан или в Грузию.
Согласовав наши дальнейшие действия, и дополнительно заручившись поддержкой  Ахмеда Закаева, в те годы бывшего министром по информации и печати ЧРИ, я  с группой своих единомышленников стал собираться в дорогу.
Пока мы собирали оборудование и готовились отъезду, в качестве своего представителя мы отправили в Грузию нашего товарища Сурхо Идиева, сына бывшего Министра юстиции ЧРИ Эльзы Шериповой. Получив официальное распоряжение от Ахмеда Закаева об организации в Грузии информационного центра ЧРИ,  Идиев в ноябре 1999 года отправился в Грузию, и спустя буквально несколько дней вернулся обратно. По приезду Сурхо доложил, что лично встретился с нашим представителем в Грузии Хизри Алдамовым и договорился с ним о создании информационного бюро при представительстве ЧРИ в Грузии.
Мы считали это  большой удачей и были уверены, что едем  в братскую республику, где нас примут и поддержат.  Сомнений не было, ибо прах первого президента Грузии Звиада Гамсахурдия покоился в городе Грозном, символизируя братские связи двух народов.
В течение нескольких дней мы свозили свое офисное оборудование: компьютеры, видеомагнитофоны для монтажа фильмов, камеры и т. д. к российско-грузинской границе в Аргунском ущелье, чтобы впоследствии со всем этим скарбом переместиться в столицу Грузии город Тбилиси.
И вот здесь, на границе, нас и ждало первое разочарование.
Граница Ичкерии
Несколько ночей под светом луны мы свозили свое оборудование к границе Грузии. Ночью было безопасней, так как днем дорога периодически бомбилась тяжелыми бомбардировщиками. Закончив работу, мы вновь отправили нашего представителя Сурхо Идиева в Тбилиси, а сами стали ждать, пока он приедет с машиной, чтобы забрать нас с нашим немалым багажом.
Наступило утро. К моменту, когда стало совсем светло, на границе уже скопилась большая масса людей: к тем, кто приехал ночью, присоединились другие, выехавшие с первыми лучами солнца. И тут выяснилось, что грузинская сторона не намерена нас так просто пропустить. Беспрепятственно пропускали только чеченцев-кистинцев, жителей Панкисского ущелья Грузии, имеющих гражданство этой страны. Всем прочим следовало находиться на границе «до особого распоряжения», как нам объяснили.
Довольно быстро среди ожидавших нашлись ловкачи, знающие как решить возникшую проблему. Они сумели дозвониться кому-то, и вскоре их уже пропустили на грузинскую территорию. Позже выяснилось, что звонили они Хизри Алдамову, представителю ЧРИ в Грузии. Между тем, мы с товарищами продолжали беззаботно ждать вместе с остальными людьми, скопившимися на границе. Причин для беспокойства у нас не было: мы были уверены, что наш представитель Сурхо Идиев вскоре прибудет из Тбилиси с необходимыми бумагами от Хизри.
День начал клониться к закату, когда к границе стали подвозить раненых в боях за станицу Червленная. Сопровождая раненых, и вероятно с целью разведки обстановки к границе на трех машинах прибыл один из братьев Ахмадовых – Увайс, занимавший тогда пост начальника МШГБ[2] города Урус-Мартан. Его сопровождали Умар, заместитель эмира чеченского Джамаата[3] и эмир чеченского Джамаата чеченец иорданского происхождения Абду-Рахман. Хорошо зная их по своей журналисткой деятельности, я поинтересовался что происходит и почему они приехали к границе в таком составе, несмотря на опасность в любой момент подвергнуться обстрелу с воздуха. На это мне ответили, что помимо отправки раненых и тех людей, которые будут за ними ухаживать, полевые командиры одновременно встречают очередную партию пикапов фирмы «Митсубиси», которую должны пригнать из Тбилиси. На эти автомобили устанавливались крупнокалиберные пулеметы «Утес» или «ДШК» для отражения воздушных нападений. Как мне пояснили, ожидавшаяся партия автомобилей была последней: 12 из 15 уже прибыли. Закупщиком за границей этих автомобилей был некий «Абдула Австрийский», бывший криминальный авторитет, некогда контролировавший обширные  территории в Москве и Санкт-Петербурге, а после присоединившийся к Шамилю Басаеву и ставший его генеральным представителем за рубежом.
Между тем, грузинские пограничники не спешили пропускать прибывших раненых и сопровождавших их гражданских лиц. Они ссылались на распоряжение президента Чеченской Республики Ичкерия Аслана Масхадова, заключившего с грузинскими властями договоренность о беспрепятственном пропуске через границу только лиц, имеющих письменное разрешение, подписанное им самим.
На  угрозу чеченских полевых командиров применить силу, грузинская сторона продемонстрировала этот документ, а также подтянула к границе дополнительные военные подразделения. Ситуация накалялась, полевые командиры и прибывшие с ними боевики активно переговаривались по рации, пытаясь найти кого-то в Грозном, кто мог бы оперативно привезти письменное распоряжение от Аслана Масхадова. В конце концов, ближе к вечеру, такой документ был доставлен, и грузины  неохотно, но все же открыли границу для раненых. Остальные беженцы так и продолжали оставаться на границе, пока из Тбилиси не прибыл один из сотрудников представительства ЧРИ в Грузии, оказавшийся родственником Вахи Арсанова[4]. Он,  подняв шум,  заставил пограничников  пропускать беженцев, и тут же, сажая их на прибывшие с ним автомобили, отправлял в Тбилиси. Так я в конце концов и оказался в столице грузинского государства.
Позднее от генерала разведки Ливана К. я узнал, что в тот день срочно был созван Совет безопасности Грузии. Обсуждался один вопрос: «принимать или не принимать чеченских беженцев». Все высказались против пропуска беженцев на территорию Грузии, кроме Эдуарда Шеварднадзе, который якобы сказал: «Империи приходят и уходят, а чеченцы останутся нашими соседями навсегда».
В последующие годы много говорилось о том, что грузинские власти добровольно приняли чеченских беженцев из сострадания к ним, а красивые слова Шеварднадзе многократно цитировались в самых разных источниках. На самом же деле это решение было вынужденным, поскольку грузинское руководство осознавало безысходность  ситуации: чеченцы все равно бы вошли в Грузию, и противостоять этому у Тбилиси не было никаких сил. Ярким свидетельством этому стал переход российско-грузинской границы отрядами Руслана (Хамзата) Гелаева и Абдул-Малика Межидова в 2001 году.
Тбилиси. Представительство ЧРИ в Грузии
Как и было договорено заранее, сразу же по приезду в Тбилиси мы встретились с Хизри Алдамовым, который любезно предоставил в наше пользование кабинеты в здании, где располагалось Представительство ЧРИ в Грузии. Здание было предоставлено Алдамову его влиятельным другом  Анзором Бурджанадзе, чья дочь Нино в дальнейшем будет играть заметную роль в политической жизни Грузии.
В небольшой комнате мы расположили свои компьютеры и видеотехнику и стали активно осуществлять свою информационную деятельность, повествуя миру о событиях, происходивших в Грозном и Чеченской Республике в целом. Жили мы прямо тут же, в соседней комнате. Информацию о происходящем в Чечне мы узнавали  напрямую от наших корреспондентов, остававшихся в республике. по телефону, а также от беженцев, продолжавших прибывать в Грузию. Это были как устные рассказы о боевых действиях, так и видеозаписи, снятые корреспондентами чеченского телевидения, частными лицами, а также нашими собственными корреспондентами, работающими в Грозном.
Мы начали работу как информационное агентство при представительстве ЧРИ в Грузии, получившее название «Нохчи», под таким же названием был зарегистрирован и наш интернет-сайт. Нужно отметить, что мы сразу договорились с Хизри Алдамовым, что будем работать только под его руководством и станем сами определять стратегию и тактику подачи информации. Однако, не проработав и месяца, мы решили уйти из представительства и зарегистрировать свое независимое информационное агентство. Главной причиной такого решения стало то, что из Грозного нам стали присылать разного рода руководителей, которые пытались управлять нашей работой при представительстве. После приезда нескольких таких «начальников», мы решили уйти, предварительно договорившись о координации работы с представительством ЧРИ в Грузии. Хизри Алдамов согласился с таким решением.
Представитель      ЧРИ в Грузии Хизри Алдамов
  За время работы в ведомстве Алдамова мы стали свидетелями того, как через представительство ЧРИ в Грузии прошли сотни беженцев, часть которых оседала в Тбилиси, другие при поддержке сотрудников представительства уезжали дальше. Сегодня я с уверенностью могу заявить, что миновав представительство  ЧРИ в Грузии, попасть из этой страны в третью страну было  практически невозможно.  В тот период единственным авторитетным лицом из чеченцев в Грузии был Хизри Алдамов.  Без его «визы» ни одного чеченца в Грузию не впускали и не выпускали. Именно через представительство прошли не только рядовые чеченцы, но и лица, занимавшие официальные посты в ЧРИ: Мовлади Удугов, Ислам Халимов, братья Ахмадовы и т.д. Даже прибывавшие из-за границы добровольцы арабского происхождения попадали под крышу Хизри Алдамова, так как в тот период только он имел право выдавать документ, позволявший чеченцам легально находиться на территории Грузии. Это происходило не по прихоти Алдамова, а в соответствии со статусом представительства ЧРИ, которое функционировало согласно договоренности между Чеченской Республикой Ичкерия и грузинским государством.
Я еще раз хочу подчеркнуть,  что ни один чеченский беженец или член НВФ (незаконных вооруженных формирований) не находился на территории Грузии  без ведома властей этой страны.
Ко времени нашего прибытия в Грузию, там уже находились официальные представители всех наших полевых командиров, как правило, из числа их родственников и членов их семей. Так, интересы Шамиля Басаева в Грузии представляли один из его подручных по кличке «Монгол» и несколько его родственников; наряду с ними на территории страны действовали родственники и представители Вахи Арсанова, а также представители Джамаата Чечни, в том числе брат Рамзана Ахмадова — Имран. Все они  к тому времени уже имели свои базы  в Панкисском ущелье и при поддержке силовых структур Грузии активно занимались приобретением и переброской в Чечню оружия, медикаментов, одежды и денежных средств. Там же находились и представители  эмира Хаттаба: Сейф Ислам, Абу Саид по кличке «Марокко», Абдул-Къадер по кличке «Француз».
В том же Панкисском ущелье, но чуть позже – в 2001 году, появились отряды Руслана Гелаева и Абдул-Малика Межидова; там же находилось гнездо  главного спонсора «моджахедов» Абу Хузейфа, который являлся  представителем имама моджахедов Чечни Абу Умара и через которого осуществлялось финансирование всех чеченских боевиков, как находящихся в Грузии, так и действовавших в Чеченской Республике.
Достоверно известно, что на территорию Грузии Абу-Хузейфа прибыл из Баку, и силовые структуры грузинского государства оказали ему в этом самое широкое содействие. Позднее  такую же помощь со стороны силовых структур Грузии получил и Амжет (Абу Хавс), один из эмиров Хаттаба, развернувший во всех селах Панкисского ущелья свои базы, на которых активно велась работа по подготовке и переброске в Чечню боевиков-добровольцев из Турции, Европы, арабских стран.
Кавказское Информационное Бюро «КИБЕ»
После мирного «развода» с представительством ЧРИ в Грузии мы сняли офис в центре Тбилиси по улице Зандукели. Наш офис располагался на втором этаже обычного жилого дома, в ста метрах от единственного в то время в Тбилиси кафе «Макдональдс». Квартира принадлежала одной пожилой еврейке, которая любезно нам ее сдала, а сама уехала в Израиль. Как выяснилось позже, полюбовно заключенный между нами и этой женщиной договор можно было считать большой редкостью и скорее исключением из правил: грузины крайне неохотно сдавали квартиры чеченцам, предпочитая иметь дело с армянами и азербайджанцами.
Перебазировавшись в центр Тбилиси, мы сразу же почувствовали, что значит находиться не под крышей Представительства ЧРИ: практически ежедневно нас стали навещать работники силовых структур Грузии. На первых порах интерес к нам проявляла полиция, а потом за нас взялись сотрудники МГБ[5] Грузии, начавшие всеми доступными средствами искать к нам так называемые «подходы».
Не раз нас забирали в районное отделение полиции, якобы для проверки и регистрации. Никто и не думал обращать внимание на то, что большинство из нас были больны гриппом в тяжелой форме. Целыми днями нас, больных, держали во дворе продуваемого всеми ветрами полицейского участка. Впрочем, и в помещениях, куда нам под конец разрешалось зайти, было немногим теплее: к тому моменту столица Грузии уже почти десятилетие не видела никакого отопления. Впрочем, такое, мягко говоря, «недружелюбное» отношение к нам со стороны властей, было не самым  удручающим фактором. Гораздо обиднее в этих «наездах» полиции было то, что одним из самых активных наших недоброжелателей был служивший в рядах блюстителей порядка сын первого президента Грузии Звиада Гамсахурдия…
По всей видимости, эти часы холода и унижения, по мнению грузинских спецслужб, должны были стать своеобразной прелюдией к «предложению, от которого невозможно отказаться». И действительно, вскоре после очередного такого визита в полицейское отделение в нашем офисе появился работник Дидубе-Чебуретского отделения МГБ Грузии некий Эмзар (царствие ему небесное: через несколько лет он погиб при взрыве почтовой посылки), сообщивший, что нас на беседу вызывает глава Тбилисского отделения МГБ Гоги Мачавариани.
Поводом для вызова послужила наша активная информационная деятельность, начавшая создавать грузинским властям определенные проблемы. Известный российский журналист Михаил Леонтьев «наехал» на Грузию в связи с выходом нашей газеты «Чеченская Правда», и этот инцидент не на шутку встревожил грузинское руководство. Нас вызвали для беседы о необходимости закрытия этой газеты или ее переименования. Истинной же целью этой встречи была попытка убедить нас в необходимости сотрудничать на благо обоих государств:  Грузии и Чеченской Республики Ичкерия.
Городское отделение МГБ находилось вблизи Тбилисского железнодорожного вокзала. И само здание, и расположенные внутри кабинеты находились в таком же плачевном состоянии, как и вся Грузия: это было нечто среднее между Москвой после ухода войск Наполеона в 1812 году и блокадным Ленинградом.
Батоно Гоги сидел в теплой куртке в стиле «а-ля братва»: короткая кожаная куртка с твердой грубой поверхностью турецкого производства. По этим курткам в Грузии безошибочно можно было определить работника силовых структур. После обоюдного приветствия, Мачавариани стал делать попытки моей вербовки. Я не стал долго его слушать и сразу же оборвал в грубой форме: «Для нашего народа всегда было последним делом работать на спецслужбы, в отличие от грузин, которые, как мне кажется, спят и видят себя новыми бериями и сталиными, – заявил я. – Это ваше право, но со мной такой разговор не получится, и я  воспринимаю такую попытку как личное оскорбление».
Надо отдать должное Мачавариани – он побагровел после моих слов, но не стал грубить или предпринимать каких либо силовых действий для моей вербовки, хотя, наверное, имел такую возможность.
А я, немного помолчав, добавил: «Я  понимаю, что мы гости в Грузии. Я не буду предпринимать шагов, которые могут способствовать обострению ваших отношений с Россией. Но это не значит, что я буду докладывать вам о каждом нашем шаге, как вы этого хотите! Хотя и скрывать ничего не собираюсь. Если уж вы так хотите, что бы мы сотрудничали – договор между нами может быть лишь один: вы нам помогаете в работе по освещению войны в Чечне, а мы вам помогаем по абхазской проблеме».
После этого разговора я, как и обещал, переименовал нашу газету «Чеченская Правда», дав ей не менее броское название «Война и мир». Самого Гоги Мачивариани я больше не видел, но, вероятно, содержание нашего с ним разговора было передано по инстанции, поскольку однажды к нам в офис на «Зандукели-стрит» пришел некто Заза Цурцумия, представившийся сотрудником пресс-центра «правительства Абхазии в изгнании». Мы уже знали о существовании этой структуры, которую в то время возглавлял ныне покойный Тамаз Надериишвили, их представительство находилось в метрах трехсот от нашего офиса по улице Руставели, рядом с Главпочтамтом.
За чашкой чая мы поговорили о том, что происходит в Чеченской Республике, обсудили проблему Абхазии, коснулись вопроса о желании абхазских беженцев вернуться на родину. Завершая первое знакомство, договорились встретиться еще раз, но уже в более широком составе.
Следующая встреча состоялась уже с участием директора департамента молодежи правительства Абхазии в Грузии Мамуки Майсурадзе, который к тому же оказался бывшим бойцом грузинского ополчения. В итоге,  мы договорились с «правительством Абхазии в изгнании» о сотрудничестве и взаимной поддержке.  Официальным документом, скрепившим наше партнерство, стал подписанный обеими сторонами «протокол о намерениях», в котором мы договаривались о совместном решении общих насущных проблем.
Руководители  «КИБЕ»       на встрече в Черкесском комитете Турции (слева направо):  Заза Цурцумия, Мамука Майсурадзе и я
  Для дальнейшей совместной деятельности мы договорились зарегистрировать в Грузии Ассоциацию по реабилитации жертв военных конфликтов на Кавказе «Миллениум» и Кавказское Информационное Бюро «КИБЕ», одними из учредителей которого выступили Заза Цурцумия и Мамука Майсурадзе. Также нашими усилиями была разработана программа, согласно которой в рамках народной дипломатии предусматривалась периодическая организация встреч всех участников конфликта и лиц, так или иначе способных повлиять на ситуацию в Абхазии и помочь в решении наиболее острых проблем.
Для осуществления этого плана мне как руководителю группы чеченских журналистов и общественных деятелей были необходимы проездные документы. Правительство Абхазии в изгнании взялось оказать помощь в данном вопросе, что меня не особенно удивило. Еще с самых первых встреч я начал отчетливо понимать, что правительство Тамаза Надериишвили имело более чем тесные связи с грузинскими спецслужбами. Достаточно было хотя бы того, что уже упоминавшийся мной генерал Ливан К.,  возглавлявший подразделение МГБ при правительстве Абхазии в изгнании, являлся одновременно еще и заместителем начальника Департамента внешней разведки Грузии. Так или иначе, но в самом скором времени по прямому указанию президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе мне было предоставлено грузинское гражданство и выданы все необходимые документы.
В последующие полтора года, с января 2000 и вплоть до августа 2001 года, мы активно работали по абхазской проблематике, используя наши связи в чеченском руководстве, привлекая диаспоры в Турции и других странах. Нам удалось добиться поддержки со стороны Сейд-Селима Абумуслимова, являвшегося спецпредставителем Аслана Масхадова в восточных странах и начавшего на международном уровне лоббировать грузинские взгляды на абхазскую проблему. После целой серии встреч и дискуссий получилось склонить на нашу сторону и черкесско-абхазскую диаспору в Турции, лидеры которой согласились с нашей позицией по Абхазии.
Соответствующие встречи проходили и на российской территории. Так, в Нальчике мы провели встречу с  Ибрагимом Ягановым, одним из лидеров «Адыгэ Хасэ» – организации, защищающей интересы адыгского народа. К его мнению в Абхазии прислушивались, поскольку именно Яганов стоял во главе кабардинских добровольцев, пришедших некогда на помощь воюющей республике.
Удостоверение      гражданина Грузии (так называемый «внутренний» паспорт), выданное мне по      указанию Э.Шеварднадзе в 2000 году
    И, конечно же, самыми частыми гостями на организованных нами встречах были высокопоставленные руководители правительства Абхазии в изгнании, прежде всего Тамаз Надериишвили, возглавлявший эту структуру, и  Вахтанг Калбая, занимавший в ту пору пост вице-спикера грузинского парламента. Одновременно нами проводились еженедельные пресс-конференции по проблеме чеченских беженцев в Тбилиси, организовывались совместные акции по раздаче абхазским и чеченским беженцам гуманитарной помощи, которая поступала на наше имя из Турции и Европы.
В общем, наша совместная работа велась в полном соответствии с заключенными соглашениями и теми обещаниями, которые я дал представителям грузинских властей. Возможно, наша деятельность и дальше носила бы плановый характер, если бы в Панкисское ущелье не прибыли подразделения Руслана (Хамзата) Гелаева и Абдул-Малика Межидова.
Появление отрядов Гелаева и Абдул-Малика Межидова в Грузии
Как-то осенью 2000 года ко мне в офис ворвался Заза Цурцумия и сообщил о резком обострении обстановки в Панкисском ущелье: туда начали стягиваться грузинские войска. Он был искренне удивлен тому, что я об этом не знал.
– В Панкиси пробились около 700 боевиков во главе с Гелаевым Хамзатом, – выдал информацию Заза. – Зная, что Гелаев воевал в Абхазии на стороне России, мы теперь боимся провокации. Мы думаем, что это организовано Россией, для того, чтобы  военный конфликт  перекинулся на Грузию, – заявил он.
– Нет, для того что бы перекинуть конфликт на Грузию,  России не нужно организовывать прорыв Гелаева, – заверил я Зазу. – Наоборот, Россия не заинтересована в расширении военных действий и вовлечении туда грузин, так как в этом случае из соседней Турции потоком хлынут добровольцы.
И добавил:
– А ситуацию с Гелаевым мы можем быстро утрясти…
Заза очень этому удивился и обрадовался.
– А как это возможно? – спросил Заза.
– Да очень просто: я поеду  и объясню Гелаеву все, что вам нужно.
– Ты можешь до него добраться? –  еще больше удивился Заза.
– Конечно, я ведь журналист. Я и раньше по работе с ним встречался, он меня хорошо знает, – спокойно ответил я.
Цурцумия доложил о нашей беседе своему руководству. В результате была достигнута договоренность о том, что грузинская сторона не станет предпринимать никаких силовых действий, пока я не поеду и не встречусь с Гелаевым.
Отряд      Р.Гелаева в Панкисском ущелье
    Перед этой поездкой и состоялась моя первая встреча с одним из заместителей начальника Департамента внешней разведки Грузии Автандила Иоселиани – Ливаном К.,  который по совместительству возглавлял и МГБ правительства Абхазии в изгнании. Он обрисовал мне сложившееся положение и объяснил причины беспокойства грузинского руководства,  попросив при встрече передать эту информацию Гелаеву. Таким образом, я оказался втянут уже в более масштабную игру, нежели «народная дипломатия», войдя в непосредственный контакт с высшим звеном грузинских спецслужб.

Встреча с Гелаевым в селении Омало
До этой поездки мне уже довелось бывать в Панкисском ущелье, куда я несколько раз наведывался, распространяя свои газеты и привозя гуманитарную помощь. В этот приезд я обнаружил здесь большое оживление. Повсюду сновали вооруженные люди, по дорогам то и дело проезжали «Уазики», набитые людьми в военной форме и с оружием наперевес. Добравшись до селения Дуиси, я прямиком направился к Абдул-Малику Межидову, который жил на одной из улиц  вблизи  реки Алазань.
В импровизированной приемной была целая вереница посетителей, и мне пришлось прождать около получаса, прежде чем я наконец-то смог встретился с Абдул-Маликом. Бывший эмир Шариатской гвардии ЧРИ сейчас занимал должность  заместителя Гелаева, с которым они объединились  после выхода из Грозного зимой 2000 года. Находясь в одном лагере, спрятанном где-то в горно-лесистой местности на границе Ингушетии и Чечни, два этих полевых командира приняли совместное решение перебраться в Грузию для зимовки.
Союз Гелаева и Межидова был удивительным альянсом, ибо во времена  масхадовского правления в Чеченской Республике-Ичкерия они недолюбливали друг друга. Гелаев и его сторонники откровенно не жаловали Масхадова и всех тех, кто его поддерживал. А Абдул-Малик Межидов со своей Шариатской гвардией обеспечивал охрану шариатских судов и вдобавок руководил Департаментом исполнения наказаний, являвшимся одной из опор масхадовской власти. Во время Первой чеченской военной компании, в 1994-1996 годах, Абдул-Малик был военным командиром городского Джамаата и заместителем Эмира Хаттаба. По своей журналисткой деятельности мне не раз приходилось встречаться с ним, и поэтому я не нуждался в представлениях «ко двору».
Обменявшись приветствиями, я изложил Абдул-Малику цель своего визита. Рассказал об обеспокоенности Тбилиси в связи с их с Гелаевым появлением в Панкисском ущелье.  Я даже не пытался скрывать, что направлен к ним с особым поручением: внести ясность в планы их пребывания и уточнить условия, на которых они готовы покинуть территорию Грузии.
Абдул-Малик      Межидов
    После разговора с Абдул-Маликом, мы с ним на его джипе «Ниссан-Патрол» белого цвета отправились в селение Омало,  расположенное на другом берегу реки Алазань, к Руслану (Хамзату) Гелаеву. Беседа с ним была более продолжительной. Я вкратце описал то положение, в котором чеченцы находились в Грузии. Рассказал о том, что власти страны всячески оказывают поддержку чеченским представителям и беженцам, что здесь официально лечатся наши раненые, о найденных нами точках взаимодействия и взаимной поддержки. Поведал полевым командирам я и о нашей совместной работе  с правительством Надериишвили, о налаживании диалога с абхазскими  диаспорами, проживающими в других странах мира.
Руслан      (Хамзат) Гелаев
    Завершая свою речь, я объяснил Гелаеву и Межидову, что их появление на территории Грузии резко изменило ситуацию и может свести на нет только-только установившееся взаимопонимание между нами и грузинами. Именно поэтому, пояснил я им, меня и прислали из Тбилиси с поручением «разрядить обстановку».
Гелаев к сложившейся ситуации отнесся с пониманием. Он тут же написал письмо президенту Грузии Эдуарду Шеварднадзе, в котором пояснил, что прибыл в их страну с добрыми намерениями и не собирается препятствовать работе силовых структур Грузии по наведению конституционного порядка в Панкисском ущелье.
В этом же письме Гелаев заверил грузинского президента, что при необходимости поможет Грузии в поимке преступников, скрывающихся в Панкисском ущелье и занимающихся похищениями людей.  Более того, он заявил о своей готовности всеми силами содействовать решению грузино-абхазского конфликта вплоть до прямого участия в боевых действиях, поскольку, по мнению Гелаева, «абхазы не оправдали того доверия и тех надежд, которые чеченцы возлагали на абхазов, идя добровольцами в Абхазию во время грузино-абхазского конфликта в 1993 году».
Далее в тексте документа указывалось, что Руслан (Хамзат) Гелаев как главный эмир чеченских «моджахедов», находящихся в Грузии,  уполномочивает меня вести политическую работу от своего лица в этом направлении и полностью одобряет те шаги, которые мы к тому времени уже предприняли в рамках налаживания диалога между абхазами и грузинами.
Проработав в Грузии больше года, я уже многое знал о межведомственной борьбе, происходящей среди силовых структур Грузии, равно как и о вынашивании частью силовиков планов по свержению Шеварднадзе. Понимая, насколько важный документ предстоит мне доставить в Тбилиси, я заранее попросил Гелаева подписать его в нескольких экземплярах. По возращению в столицу один экземпляр я передал, как и планировалось, ведомству Автандила Иоселиани, второй – Надериишвили, третью копию письма – Вахтангу Колбая.
Спустя день режим чрезвычайного положения вокруг Панкисского ущелья был отменен.
Несмотря на то, что эта моя поездка принесла очевидный успех, позволив избежать назревавшего обострения обстановки, лично мне она не принесла никакой пользы. Скорее наоборот: успешно выполнив свою посредническую миссию, я оказался безвозвратно втянут в «тайные операции», совместно планировавшиеся и проводившиеся грузинскими силовиками и чеченск

...ниасилил

аналогично.